!
1!
Сергей Завьялов
СКВОЗЬ ЗУБЫ
(2006-2007)
!
!
!
!
!
2!
I. ОКО НЧАТЕ ЛЬНЫЕ СУЖД Е Н ИЯ ГОС П ОДИНА
ТЕРРЕО!
EN HOMMAGE À ZBIGNIEW HERBERT
1.
уходит из дома книжная пыль не вытерта рас-
печатки с исправлениями от руки любимые
переплеты фотографии дорогих лиц кухонную
дверь плотно не закрыть: разбухла всё говорил:
завтра солнце высоко грязь на дне луж почти
суха доберется ли он туда скорее нет да и
где а и купит – то что единственный
раз это двадцать два года назад при
других обстоятельствах
И будет подобен он мечу в руке ангела.
И не иступится острие лезвия его.
И лишится обоих глаз неверный.
Ибо поразила зрение вспышка стали Его.
!
3!
2.
всё же с его анамнезом лучше под гору мышцы на
ногах выдержат всё время не по себе так
ведь: никого ближе а и остаться было нельзя – кто
ты после этого и с собой не взять пока
ночь не свалилась разбегающиеся ящерицы взвешивай
что наделал дождь пойдет – солнце сядет не до
рефлексии не первый день последнее
проешь – проспишь и не думай что очень
нужен те умеют рецитировать не хуже всё
возвращается к одному да: никого ближе
И по воле Его чрево жены неверного иссохнет и станет неплодно.
И зловонны сделаются истечения ее.
Жена же праведника подобна смоковнице украшенной плодами.
И сладостно лоно ее познавшему ее.
!
4!
3.
и вот всё не так а представлял себе ставшие
рутинными не совсем те сейчас
кончится куда не ясно теперь делать
большой крюк всё равно никто не ждет эти: это ему
жизнь не по силам – они-то своё знают успеет
сегодня
И предстанет пред взором ангела вступивший в воинство Его.
И лишь достойный священной гибели погибнет.
А отвергнутый падет в прахе под ноги праведных.
И неверные возвеселятся доле своей рядом с уделом его.
!
5!
4.
одно хорошо: такой вид ничего не заподозрит можно
и в открытую пока не пропотел – хоть в первом
классе знали бы что впрочем возможно это
все так зачем-то в гору: зачем сегодня
последний раз можно позвонить завтра аккумулятор
сядет а что скажешь: нечего сказать
И вострубил ангел о гневе Его.
Ибо старейшины родов забыли о часе молитвы.
И сыновья их не ревнуют о войне с неверными.
А дочери их в непослушании и блуде.
!
6!
5.
совсем скис: никого не хочет убивать вроде не
струсил такой как был – никаких новых
переживаний сердце бы заболело: а страх думаю
сильное переживание на стене: смерть главному
Свиноеду и странно: никакой солидарности а
столько было гнева но почему-то когда я вижу эти
пустые зрачки ну и чего тогда
Я Господь и Бог твой и Я дал тебе во владение землю мою.
От реки великой Ра и до гор Рифея земля моя.
Так ли ты ревнуешь об уделе моем?
Когда переполнен он неверными и женами их и детьми их детей?
!
7!
6.
выбрался в город читает таблички на
подъездах большинство давным-давно
чужаки не говоря уже о языке он и сам-то
его так и не выучил в молодости всё
собирался да она как-то так прошла а и
вообще свежеотремонтированные стены огромные
магазины девушки с ухоженными
ногами и их тоже
И пал пламень с неба великой ярости Его.
И ураган гнева Его обрушил пристанища их.
И в священной войне истаял тук сердца их.
Праведные же упокоились на пажитях злачных.
!
8!
7.
в заключение персонаж совершает нечто такое, после
чего пребывание поэта в тексте оказывается
излишним; тогда он, фрустрированный, из него
выходит, а на его месте оказываются сначала
санитары, а затем полицейские, следователи службы
государственной безопасности, а также журналисты и
съемочные группы; постепенно они заполнят собой всё
пространство страницы без остатка, и уже
невозможно будет ни восстановить
последовательность событий, ни даже вернуться в
начало и перечесть весь текст.
!
9!
II. ВРЕМЯ УНИЧТОЖЕНИЯ
EN HOMMAGE À CÉSAR VALLEJO
Kabina – 2 zł.
Pisuar – 1 zł.
Za korzystanie z umywalki – dopłata 50 gr.
Туалетное объявление на оcвенцимском вокзале.
1.
Они все были довольно неприятны: недостаточно часто
мылись; в компании вели себя неестественно, плотоядно
ухмыляясь собственным сальностям.
2.
Впрочем, каждый по-своему: и толстая грубиянка Броха с
огромными сиськами, вечно усыпанными крошками от
пирожков, так и не вышедшая замуж.
3.
!
10!
И прыщавый Герцль, порождение мезальянса (мама –
виолончелистка, папа – слесарь), неправдоподобно вравший,
что учится на адвоката.
4.
И довольно злобный Сруль, росший без отца, бабка
которого, заполнявшая своим визгливым голосом весь
квартал, не умела говорить ни на одном языке, кроме
жаргона; это он чуть ли не в двенадцать лет попал за
воровство в исправительную колонию.
5.
Его папаша потом уже объявился – видимо, тоже отсидел
свое – без ноги (ругательство еще было такое: я тебе ноги
поотрываю); кажется, я узнал его протез: розовый такой.
!
11!
6.
И заносчивый Тевл, куривший и жравший невероятную
дрянь, лишь бы не одалживаться у своего так и не
выбившегося в буржуа отчима; единственное, что мирило с
ним: во время вечеринок он пиликал на скрипке или бренчал
на пианино; впрочем, довольно пошло, то есть, что
называется, “с душой”.
7.
Даже живенькая Рохеле (однажды, когда я к ней зашел, она
оказалась без своих обычных белых трусиков), с романом
“Стемпеню” в качестве “книжки под подушкой”, со
стишками Гейне при неправильном выговоре, в сущности,
тоже была непроходимой дурой, даже не особенно
претенциозной.
8.
Те, что были попретенциознее (по-европейски одевались,
болтали по-немецки без явного акцента), свалили, не
дожидаясь конца того лета.
!
12!
9.
Осенью же местные гопники, писавшие на стенах: jebaċ
żydów погибли на фронте или были интернированы; кого-
то расстреляли русские, кто-то ушел в леса.
10.
У новых организаторов бытия и времени были более
совершенные гигиенические навыки, а те, кто ими
руководил, и подавно, не путали между собой формы от
εἰµί, εἶµι и ἵηµι; некоторые даже умели читать партитуры.
так что добавить к написанному автору нечего
!
!
!
!
13!
III. ПОСЛЕД Н ЯЯ ЗАПИ С Ь В СУД О ВО Й ЖУ РН А Л
EN HOMMAGE AUX POÈTES GRÈQUES MODERNES
Скорблю о солнце и скорблю о годах что наступят
Одиссеас Элитис
Памяти Ирины Ковалевой
1
особенно же неуместно выговаривать имена богов: Зевс,
Посейдон, Феб (как в детской книжке); это как тогда, на
затопленных улицах Гераклиона: в случайном световом
прорыве как они сверкнули, очистившись от собачьей и
человеческой скверны (подвиг, достойный Геракла!), – а
потом снова: ветер и дождь, ветер и дождь;
прервана навигация, отменены авиарейсы
чего мы ждем, сошедшись здесь на площади?
!
14!
2
особенно же неловко за подворачивающиеся фразы (даже не
фразы – слова); вот ты тридцать лет (Одиссей превзойден!)
ждал этого берега, этого моря; попутно ты всякое видел:
вспоминать и рассказывать можно долго; все зависит только
от самочувствия (а оно вряд ли будет хорошим в такую
погоду);
погас свет: где-то оборваны провода
Греция меж тем снимается с места, пускается в путь
!
15!
3
особенно же нестерпимо упоминать о «высоком», говорить
«ясно» (а, главное, «ясно» мыслить), вдохновенно
декламировать строки «великих»; видишь, на хлопковом
поле плоской Беотии (Гесиоду привет!) – нелегал-негр? это
– ты; в пропахших мочой переулках за Омонией – безумный
бродяга (а может быть киник)? и это – тоже ты;
для пентакосиомедимнов и всадников с рассвета
надрываются отбойные молотки
зачем ты тревожил слова, зачем ты их тревожил?
!
16!
4
особенно же невозможно строить планы на будущее,
уповать на монократию, аристократию, демократию (о,
Платон!); доверие вызывают скорее мусорные кучи на
элейских обочинах, промзоны Элефсина, целлофановые
навесы над жилищами фиванских цыган;
«героическое», в его изначальном смысле
камнем из пращи камнем из пращи камнем
!