Культурный фронт. Кто выигрывает от концертов Гергиева?
Действительно ли культура вне политики? Ведущая международной новостной программы «Вот Так» Ника Нестеренко спросила об этом галериста и арт-менеджера Марата Гельмана. «Швейцария для всех» приводит расшифровку ответа и видео на канале YouTube, основные зрители которого из России, Украины, Казахстана, Беларуси.
Ника Нестеренко: К нам присоединяется Марат Гельман, галерист, арт-менеджер. Марат Александрович, доброе утро.
Матрат Гельман: Доброе утро, добрый день.
Н. Н.: Искусство вне политики, культура вне политики. Одна из фраз принадлежит Владимиру Путину, другая принадлежит губернатору региона, где планирует выступить Гергиев [близкий к российскому президенту Владимиру Путину российский дирижер Валерий Гергиев приглашен 27 июля в итальянский город Казерту, чтобы на площадке Королевского дворца в рамках фестиваля Un’Estate da Re дирижировать филармоническим оркестром из Салерно, к которому присоединятся солисты Мариинского театра из Санкт-Петербурга. — Прим. Ред.].
М. Г.: Действительно ли культура вне политики? Вы знаете, если бы не было войны, если бы каждый день не убивали людей, можно было бы с этой позиции просто спорить и говорить, что вот одни считают так, другие по-другому. Есть художники, которые вне политики, есть другие, которые наоборот — социальны.
Но сейчас, мне кажется, такая позиция в принципе — безнравственная. Именно потому, что война — это тоже уже не политика. Война — вопросы жизни и смерти.
Вопросы жизни и смерти, если они не касаются культуры, то такая культура вообще, в принципе не нужна. Поэтому здесь есть очень важное ситуативное обстоятельство, как мне кажется: это связано с тем, что Трамп легитимизировал Путина. После чего как бы открылись возможности легитимизировать путинцев. Хотим мы или нет, но это уже случилось — это теперь медицинские факты.
Я думаю, что это будет продолжаться. Просто у Путина не очень много таких реально сильных артистов, как Гергиев, ради которых это будет делаться. Но в целом мы должны признать, что ящик Пандоры открыт и, я думаю, уже не закроется.
В Америке, по словам моих коллег, уже почти никто и не спрашивает позицию по отношению к войне. Безусловно, есть какие-то сложности у российских людей искусства, но они связаны не с позицией о войне, а в целом со сложностями интеграции в определенное внешнее пространство.
Поэтому важно говорить, что Гергиев не только дирижер, но он крупный путинский чиновник. Да, с моей точки зрения, это прискорбный факт, но потерявши голову, по волосам не плачут. То есть путинферштееров в Европе сейчас очень много. И они, получив сигнал — что теперь можно — будут и дальше расширять это пространство.
И наша задача не пытаться истерить по этому поводу, а понять, как с этим быть.
Н. Н.: Адресуя вам же ваш вопрос — как с этим быть? Есть ли какие-то инструменты, чтобы повлиять на такие возможные будущие выступления или уже состоявшиеся?
М. Г.: Тут есть два принципа: справедливости и эффективности. Следует признать, что Трамп при всей своей, с точки зрения того, что он говорит, «ужасной» как бы риторики, но чего-то умеет добиваться.
И в этом смысле мы должны тоже поставить перед собой глобальный вопрос, что нам сейчас более важно: наказать, условно говоря, Гергиева за сотрудничество с Путиным, или нам всё-таки важнее, чтобы российское общество не изолировалось от европейского, чтобы каким-то образом всё-таки пытаться влиять на это общество.
Подобная тема была, когда дискутировали вопрос о финансах, об олигархах.
Сейчас ФБК выступила жёстко против Гергиева. А когда речь шла, например, о Фридмане, то они говорили по-другому. Они говорили, да, конечно, он работал с Путиным, сидел во втором ряду на том совещании, на котором обсуждалось начало войны, но в то же время нам выгодно, чтобы он перешёл на нашу сторону, чтобы он помогал Украине.
И если мы перейдём к этой модальности справедливой — то есть мы хотим достичь справедливости, или мы хотим быть более эффективными — то тогда мы придём к мысли, что для нас действительно важно сохранить какие-то коммуникации с обществом в России.
Мы же не предполагаем, что она исчезнет, что она будет повержена. Мы предполагаем, что наиболее правильным или мечтаемым нами вариантом было бы изменение внутри общества, желательно революционное. Соответственно, для этого надо с этим обществом общаться. Поэтому я бы думал именно в таком ключе, чтобы максимально использовать подобные ситуации и через них влиять на российское общество, антивоенные настроения в России.
Н. Н.: А как вам кажется, каковы последствия нормализации и легитимизации этих артистов путинской России, того же Гергиева, Хора Турецкого, Анны Нетребко, которые выступают уже сейчас или планируют выступать в Европе и США?
М. Г.: Я бы хотел отделить Анну Нетребко от остальных. Она всё-таки заняла антивоенную позицию. Да, очень важно, что она долгое время была вместе с Путиным и, в общем-то, как бы делать из неё героиню ни в коем случае не надо, но она заняла чёткую антивоенную позицию. И мы бы хотели, чтобы все люди, которые, может быть, шли вслед за Путиным до начала войны, заняли тоже антивоенную позицию.
Поэтому для того, чтобы это случилось, думаю, мы должны наоборот как-то поощрять, например, ту же самую Нетребко. И тогда, может быть, у других, может, и у Гергиева появится идея (он же молчал всё-таки) — вдруг взять и выступить против войны. Поэтому считаю, что здесь есть некая граница отношения к войне, после которой отношение к человеку может и должно быть другое.
Что касается последствий, скажу, что Трамп совершил какое-то мировоззренческое преступление, наверное, тем, что он легитимизировал Путина.
И поверьте мне, что Гергиев — лишь маленький десертик в огромных обстоятельствах, значимых для Италии, Германии, Сербии. Путинферштеры, которые до сих пор молчали, считая, что их позицию неудобно произносить, вдруг почувствовали в нём [Трампе] своего соратника, и что теперь с Путиным можно иметь дело, разговаривать, и так далее.
Поэтому я считаю, что это неизбежная ситуация, что размывание [неудобного молчания] уже происходит вне зависимости от людей культуры. И вопрос именно в том, как мы этим воспользуемся. Например, есть замечательная идея выкупить билеты и превратить это выступление в некоторую политическую акцию. Потому что идёт война, и искусство вне политики — это безнравственно.
Думаю, что именно такие активные акции гораздо более эффективны, чем бойкотирование.
Тем более, бойкотирование сегодня, к сожалению, очень часто идёт напалмом. То есть, его [приверженцы] бойкотируют не только Гергиева, который за Путина и против Европейского сообщества. Они бойкотируют всех, в том числе Акунина, которому в России вчера присудили 14 лет колонии [по сфабрикованному делу о «содействии терроризму». — Прим. Ред.], и его тоже украинская общественность бойкотирует.
Это неразличение, что, как бы «не бывает хороших русских» и так далее, — серьёзнейшая проблема. И в культуре это не работает.
Потому что, например, чиновник от культуры рассматривает программу фестиваля, в котором участвует Кирилл Серебренников, и этот чиновник получает письмо от украинской общественности с требованием исключить Серебренникова. Но директор фестиваля знает про антивоенную позицию Кирилла и, конечно же, не исключает.
После чего украинские люди искусства отказываются от участия в этом фестивале.
И что же получается?
Во-первых, резко уменьшается сила подобных протестов. То есть, раз вы протестуете вообще против всех, в том числе и против антивоенных россиян, значит, ваши письма, протесты теряют силу. Во-вторых, всё меньше и меньше представителей украинской культуры участвуют в тех или иных европейских культурных событиях.
Н. Н.: Концерт Валерия Гергиева планируется 27 июля. Будем наблюдать, состоится ли он и как поведёт себя общественность. Получится ли изменить решение губернатор региона, и что будет с артистами, которые запланировали свои выступления в Европе и США. Спасибо вам, Марат Александрович, за важную тему, «Вот Так» будет за ней следить.
М. Г.: Можно Марат )
Иллюстрация:
Марат Гельман о расколе в ЕС и артистах (1:26:07-1:36:56 ). Утренний эфир программы «Вот Так», 15 июля 2025 г. Скриншот, YouTube
Поделитесь публикацией с друзьями