Право встать на сторону жертвы агрессии
Обвинение запросило Александру Скобову 18 лет лишения свободы – 3 в тюрьме, остальное в колонии строго режима, и штраф 400 тысяч рублей. Заседание отложили на 21 марта, ожидается, что в этот день Скобов произнесет последнее слово. «Швейцария для всех» публикует выступление правозащитника и политзаключенного вчера в суде, приводит данные о политических преследования в России, которые с 2012 года регистрирует правозащитный проект ОВД-инфо.
67-летний публицист, преподаватель и советский диссидент Александр Скобов с апреля 2024 года находится в СИЗО по обвинению в «оправдании терроризма» из-за постов об атаке по Крымскому мосту. В сентябре прошлого года ему предъявили обвинение по статье об участии в деятельности «террористического сообщества» — «Форума свободной России». Дело рассматривает 1-й Западный окружной военный суд в Санкт-Петербурге. Скобов участвует в заседаниях из Сыктывкара по видеосвязи.
Те, кто следит за процессом, конечно, заметили, что позиция моих адвокатов и моя позиция – это не совсем одно и то же. Мы по-разному расставляем акценты, и у нас несколько разные задачи. Мои адвокаты стремились привлечь внимание к проблеме, которая обозначена в докладах международных организаций как злоупотребление антитеррористическим законодательством для ограничения свободы выражения мнений, свободы слова.
И эта проблема действительно существует, причём в некоторых вполне приличных странах, в частности европейских. Европейский подход к этой проблеме отличается от американского. В Соединённых Штатах Америки действует первая поправка Конституции, прямо запрещающая какие-то бы то ни было ограничения свободы слова.
А вот европейские страны после тяжелейшей травмы Второй мировой войны пошли по несколько иному пути. Они ввели запретительные меры для ограничения и распространения идей национальной ненависти, национального превосходства, национальной неполноценности – всего того, что связано с нацизмом. Ну и на этом выросла целая система ограничения свободы слова. Европа ищет некий баланс разумный между свободой слова и её ограничением.
Я не считаю эти поиски успешными. Свобода слова либо есть, либо нет. Любые её ограничения всегда будут вести к злоупотреблениям, какими благими ни были бы намерения. Сама идея запретить оправдывать что-либо или кого-либо порочна в принципе. Это значит запретить думать и чувствовать. Адвокаты имеют неотъемлемое право искать любые оправдания своего подзащитного, но такое же право есть у любого человека.
Может ли ИИ чувствовать как человек? Как нейросеть от анализа уже известного переходит к синтезу нового? Возможно ли объединение естественного...
Премия «Дар» опубликовала шор-лист. В коротком списке двенадцать книг. Новая литературная премия призвана привлечь внимание к новым смыслам и авторам...
Февраль по-украински «лютый» – и в последние годы этот месяц всегда был самым тяжелым для Украины. В феврале 2014 случилась...
Сколько узников войны России против Украины? С чем связывают правозащитники надежду на их освобождение? Остановит ли прекращение огня на фронте...
What does a long-time emigre, an American biology professor and a poet who writes in Russian think about the future...
После февраля 2022 года в киевском издательстве «Друкарський двір Олега Федорова» вышли три тома стихотворных антологий «Год поэзии», которые составил...
Правозащитников, журналистов, гражданских активистов в столицу Баварии из разных стран пригласила некоммерческая организация Free Russians. «Швейцария для всех» рассказывает о...
Что эмигрант с многолетним стажем, американский профессор-натуралист и пишущий по-русски поэт думает о будущем русской культуры? Каким образом опыт естествоиспытателя...
Как Россия «регулирует» украинских беженцев? Что происходит с жильем беженцев на оккупированных российскими войсками украинских территориях? На 1125-й день вторжения...
Только вся эта история не про нас. В нацистской России Путина нет злоупотреблений антитеррористическим законодательством. Есть законодательство, прямо нацеленное на подавление любого выражения несогласия с властью. По этому законодательству театральная постановка о том, как ужасна судьба женщин, которых боевики ИГИЛ затянули на свою войну обманом в качестве своих жён, расценивается как оправдание терроризма. Причастные к приговору Евгении Беркович и Светлане Петрийчук не имеют души, это нежить, но само законодательство построено таким образом, что его можно трактовать именно так.
Можно ли разговаривать на языке права с государством, создавшим это законодательство и так его использующим? Конечно, нет.
Право встать на сторону жертвы агрессии естественно для человека
Моё дело принципиально отличается от дела Евгении Беркович и Светланы Петрийчук. Как и от многочисленных дел в отношении людей, ограничивавшихся выражением морального осуждения российской агрессии против Украины. Моё дело вообще не про свободу слова, её ограничения и злоупотребления этими ограничениями. Моё дело – о праве гражданина в стране, ведущей несправедливую, агрессивную захватническую войну, целиком и полностью встать на сторону жертвы агрессии. Право и долг гражданина в стране, ведущей такую войну.
Это право относится к категории естественных, потому что оно, в принципе, не может регулироваться юридическими нормами. Любое воюющее государство рассматривает переход на сторону своего вооружённого противника как госизмену. А агрессор никогда не признаёт себя агрессором и называет свой разбой самозащитой, самообороной.
Можно ли доказать юридически агрессору, что он агрессор? Конечно, нет.
Но нацистская диктатура Путина – агрессор особого рода. Законодательно объявив войну «невойной», она рассматривает любое вооружённое противодействие своей агрессии как террористическое. Она вообще не признаёт существование законного правосубъектного вооружённого противника. Обязательные сводки российского командования упорно именуют военнослужащих украинской армии боевиками.
Это имеет какое-то отношение к праву? Конечно, нет. Но война, в принципе, не совместима с правом. По своей природе, право – это ограничение насилия, а война – насилие без ограничений. Когда говорят пушки, право молчит.
Моё дело – это дело о моём участии в вооружённом противодействии российской агрессии, пусть и только в качестве пропагандиста. Целью всех моих выступлений было и является добиться кардинального расширения военной помощи Украине, вплоть до прямого участия вооружённых сил стран НАТО в боевых действиях против российской армии. Ради этой цели я отказался от эмиграции и сознательно пошёл в тюрьму. Отсюда мои слова звучат громче и больше весят.
Выражаясь формулировками так называемого УК так называемой РФ, всё это является содействием иностранному недружественному государству в создании угроз национальной безопасности РФ. То есть то, что описано в статье о госизмене действующего УК. Почему эта статья не была мне предъявлена? Впрочем, как и многие другие политические статьи действующего УК, которые должны были быть мне предъявлены за мои публикации.
Но наиболее важные мои публикации как не вошли в обвинительное заключение, так и не вошли в обвинение. Хотя я имел возможность убедиться, что следствие с ними знакомилось. Кроме того, следствию было известно, что я передавал свои личные денежные средства на летальное оружие для украинской армии и публично призывал других следовать моему примеру. Уж за это-то сейчас госизмену штампуют автоматом.
И тем не менее, почему этого не было сделано? Я думаю, что дело не только в перегруженности репрессивной машины, человеческой лени, характерном для властей РФ неприязненном отношении к юридическим нормам вообще, включая собственные юридические нормы. Ну это же наши юридические нормы, что хотим с ними, то и делаем, хотим – применяем, не хотим – не применяем, своя рука владыка.
Правозащитников, журналистов, гражданских активистов в столицу Баварии из разных стран пригласила некоммерческая организация Free Russians. «Швейцария для всех» рассказывает о...
Премия «Дар» опубликовала шор-лист. В коротком списке двенадцать книг. Новая литературная премия призвана привлечь внимание к новым смыслам и авторам...
Февраль по-украински «лютый» – и в последние годы этот месяц всегда был самым тяжелым для Украины. В феврале 2014 случилась...
Сколько узников войны России против Украины? С чем связывают правозащитники надежду на их освобождение? Остановит ли прекращение огня на фронте...
Как Россия «регулирует» украинских беженцев? Что происходит с жильем беженцев на оккупированных российскими войсками украинских территориях? На 1125-й день вторжения...
После февраля 2022 года в киевском издательстве «Друкарський двір Олега Федорова» вышли три тома стихотворных антологий «Год поэзии», которые составил...
Может ли ИИ чувствовать как человек? Как нейросеть от анализа уже известного переходит к синтезу нового? Возможно ли объединение естественного...
Что эмигрант с многолетним стажем, американский профессор-натуралист и пишущий по-русски поэт думает о будущем русской культуры? Каким образом опыт естествоиспытателя...
What does a long-time emigre, an American biology professor and a poet who writes in Russian think about the future...
Но есть и ещё причина. Даже среди людей, морально осуждающих российскую агрессию и рискующих сесть из-за этого в тюрьму и идущих за это в тюрьму, находится не так много тех, кто решается целиком и полностью прямо встать на сторону жертвы агрессии. Диктатура боится, что их станет больше, боится примеров. Поэтому у неё был свой интерес не давать лишнего усиления моему голосу и не подчёркивать те особенности моего дела, о которых я только что говорил. Я старался заострить внимание общественности именно на этих особенностях.
А вот доказывать агрессору, что он агрессор, попирающий все международно-признанные нормы права, я, в отличие от моих адвокатов, действительно не пытался. В этом столько же смысла, сколько в дискуссии о правах человека с режимом Гитлера или с аналогичным ему режимом Сталина. Кстати, пусть судья вспомнит, какая статья УК карает за приравнивание сталинского режима к гитлеровскому?
А вот в чём я и мои адвокаты едины, так это в том, что моё дело не может рассматриваться вне контекста идущей войны, оно часть этой войны. И попытки моих адвокатов разговаривать на языке права с властями агрессора лишь еще раз иллюстрируют: когда говорят пушки, право молчит.
Моё дело не про свободу слова. На этой войне слово – тоже оружие, которое тоже убивает. Украинцы пишут мое имя на снарядах, уничтожающих путинское отребье, вторгшееся на их землю. Смерть российско-фашистским захватчикам, смерть Путину, новому Гитлеру, убийце и подлецу! Слава Украине, героям слава! У меня всё.
Первоначальная публикация — на канале Telegram «Скобов в тюрьме»
- Право встать на сторону жертвы агрессии - 19 марта 2025
- Александр Скобов. Об аморальности «новой гуманитарности» - 26 августа 2024
- Александр Скобов: «Из империалистической в гражданскую» - 4 октября 2023
Изображения:
Правозащитник и политзаключенный Александр Скобов (архив SOTAvision)
Скобову запросили 18 лет тюрьмы. «Отсюда мои слова звучат громче!» (YouTube, SOTAvision)
Политические преследования в России
Данные о политических преследованиях в России собирает правозащитный проект ОВД-Инфо, созданный в 2012 году. За последние тринадцать лет в России по политически мотивированным делам привлекли к уголовной ответственности 5 038 человек, сейчас такому преследованию подвергаются 3 170 человек, из них 1 539 находятся в заключении.
В свою очередь суды за тринадцать лет вынесли по подобным делам 3 242 приговора, оправдали только 11 человек. Суммарный срок лишения свободы, к которому приговорили осуждённых, составил 12 763 года. Одновременно установлено, что во время следствия и заключения различному насилию подверглись 299 человек, то есть каждый шестнадцатый.
Как отмечает ОВД-Инфо, чаще всего политически мотивированные дела возбуждали по статье «об организации деятельности экстремистской организации» — таких почти полторы тысячи, большинство — против Свидетелей Иеговы. Вторая по «массовости» — статья «об организации деятельности террористической организации» отмечена правоохранителями в 510 случаях, большая часть привлечённых к ответственности — предполагаемые участники движения «Хизб ут-Тахрир», которое власти России считают террористическим. Многие из них — крымские татары, жители аннексированного Крыма.
Сотни дел были возбуждены также по статьям «о публичных призывах к террористической деятельности» и «публичном оправдании терроризма». Поводами для этого становились, например, высказывания о взрыве в архангельском ФСБ, подрыве Крымского моста, убийстве провоенного блогера Владлена Татарского, о действиях ВСУ.
Почти половину политически мотивированных уголовных дел в России завели в последние три года, после начала полномасштабной российской агрессии против Украины. «За антивоенные высказывания и действия» к уголовной ответственности привлекли 1206 человек. В частности по статье о так называемых фейках про российскую армию было возбуждено более 350 дел. Пик репрессий по политическим статьям, как следует из базы ОВД-Инфо, пришёлся на 2022 год.
В 2024 году в Российской Федерации проживало более 146 миллионов человек.
- Право встать на сторону жертвы агрессии - 19 марта 2025
- О границе между войной и миром. Президент Украины в Мюнхене - 16 февраля 2025
- Владимир Зеленский: «Европа должна уметь себя защищать» - 21 января 2025
«Здесь обвиняю я! Вы признаете себя виновными в соучастии в путинских преступлениях? Вы раскаиваетесь в своем соучастии?»
Бывший диссидент Александр Скобов выступил 21 марта с последним словом в суде. В 1-й Западный окружной военный суд в Петербурге на последнее слово Скобова и его приговор кроме нескольких слушателей и журналистов пришли представители дипмиссий Франции и Германии. 67-летнему политзаключенному Александру Скобову вынесли в России приговор: 16 лет.
Первые три года в тюрьме, оставшийся срок в колонии строгого режима.
Штраф 300 тысяч рублей.
Запрет администрировать интернет-ресурсы четыре года после освобождения.
Видео выступления Александра Скобова с «последним словом» по делу, приговор по которому 21 марта 2025 года огласил судья 1-го Западного окружного военного суда Александр Хлуднев, можно посмотреть и прочесть здесь:
https://t.me/alexander_skobov/136
#НетЦензуре #НетРепрессиям